Т. Рили.
Из "Бесед с
КК".
Поездка
в Питер
День
рождения
Поездка в Питер
Сидели вечером на кухне, пили чай.
Жена всегда просит, чтобы я ей рассказывал,
чего она еще не знает, а я уже знаю, потому что много тусуюсь, и если мне рассказывают подробности, я почему-то
не удосуживаю себя их пересказом ей, а ей обидно.
И тут я как раз вспомнил, что не рассказывал
ей еще вот что:
– Ты помнишь человека на дне рождения у Светы,
который с фотоаппаратом был, я не помню, как его зовут?
(Она помнила)
Они сейчас сошлись с М и его другом
закадычным, отличным протезистом, на почве любви к винту.
(– ??)
Да! Хотя обычно всегда они торчали герыч, тут случилось вот такое изменение вкуса, причем,
сколько я помню, только киевские знакомые М раньше его им угащивали,
а друг его, отличный протезист, и вовсе…
– Надо же, М-то, такой старенький уже, 40 лет
ему, а все трескается и ничего.
– Берроуз, однако,
описывает наркоманов уже вообще пожилых, 80-летних, которые герыч
покупают.
Тут в разговор вступил КК, который как раз
тогда у нас столовался:
– Так какой герыч
они покупали и торчали? Чистый мак! Таким передознуться
практически невозможно. А сейчас? Грязь сплошная. От нее и передозировка, и
прочая гадость.
У меня один знакомый погиб как раз от этого.
Но его, правда, убили. Денег он был должен. 19 или 20 лет ему было. Они ему
сказали, мы, мол, у тебя винт варить будем. А там хата была такая, что
вообще-то это было возможно. Но он стал отказываться, скрываться от них
зачем-то. Они его как-то выследили, пришли к нему и говорят: "Хочешь, мы
тебя подогреем, типа все нормально". И подогрели. Он сразу же умер.
Их даже искать не стали, дело очень быстро
закрыли. Понятно, "передозировка". Причем у него в крови нашли такое,
чего в винте в принципе быть не может – это говорил отец одной знакомой, он
этим делом занимался…
Я, подумав, прокомментировал:
– Да, если ты наркоман, тебя и отравить, и
убить можно. Вне закона уже как бы находишься.
– Да он, конечно, и сам много накосорезил. А первый раз в жизни он вмазался со мной.
(– Очередной соблазненный КК и покинутый –
вставил я в скобках).
– Да. Я помню, был как раз там, на родине,
когда он уже начал отрываться по полной,
и приходит ко мне его мать, я, вообще-то, когда там бываю, дома не живу, но тут
как раз почему-то дома оказался. "Вот, – говорит, – нет его уже давно. На
тебе, КК, деньги" – денег мне дала
(!), чтобы я на такси ехал его искать. Я звоню одной своей знакомой и говорю –
вот, деньги есть. Мы деньги эти фшших (движение,
характерное для КК – двумя руками в сторону) – на портвейн. И пошли его искать
– туда, где он мог быть. А он сам навстречу домой идет!
А ведь я из всей своей тусовки
первый стал в вену колоться. У меня примеров-то никаких не было. С первого раза
в вену попал! И был это омнопон. С первого раза попал
в вену и подумал: "О, отлично!"
Но лучшее, что я пробовал в жизни – это одна
ампула эфедрина, две ампулы омнопона –
"качели".
Это у знакомой была аптечка, от бабушки
осталась, а бабушка была фармацевт, она ее выбрасывать собиралась и меня
спрашивает: "Ну что, КК, не нужно ли тебе чего-нибудь из этого?" А
там – чего только не было! Но жемчужиной был омнопон
и эфедрин в ампулах. Я им: поди сюда! (подманивающее
движение всеми пальцами рук) – и – того.
С винтовым тогда
познакомился – он в Ясенево жил. Мы с одним приятелем
его на Лубянке встретили. Хотели мы купить кеты, и он че-то
водил нас, водил, мозги ебал, ебал…
Я ему говорю: "Мужик, ты че мозги ебешь?" И он вдруг отвечает: "И
правда! Чего это я мозги ебу? У меня ж сегодня день
рождения! Поехали ко мне водку пить!" А мы и отвечаем: "А
поехали!"
Приехали мы к нему и водку пить, понятное
дело, не стали, а стал он винт варить и нас угащивать.
Попробовал я тогда винт. Понравилось.
Питался он так: ел только батоны со сгущенкой,
больше ничего. Передвигался по городу только на тачке и всегда кидал.
И с Лубянки мы в начале на тачке поехали. Он
еще не просто так: нашел какую-то коробку, набрал в нее хлама какого-то, пустых
бутылок, и ловит: "Вот, нужно коробку отвезти". Сели, поехали. По
дороге он на хлебзавод заехал. Тоже ушел куда-то,
долго его не было, видать, втрескивал он тоже там
кого-то, потом выходит – эти хлебы в
руках…
Какая-то там тоже машина стояла, он – в нее, а
мы все сидим. Водила торопится, нервничает: "Ну, скоро он там?" Мы не
знаем. Он пошел посмотреть, че он там делает, а он,
видать, вмазывал этого шофера прям в хлебной машине.
Водила говорит: "Не, я ждать не буду". Выгрузил эту коробку нелепую и
– фшших! –
Выходит этот с батонами. "А где тачка?" – – "Уехала" – – "А!.. Новую
поймаем!"
Добрались, наконец, до него. Он говорит:
"Сейчас, ребят провожу и деньги вынесу". Ничего он ему, конечно, не
вынес.
Три дня у него проторчали. Мы как раз тогда в Питер собирались. Нам знакомая дала денег 50 тысяч, чтобы
мы себе в дорогу еды купили, а мы думаем: лучше мы себе в дорогу кетамину купим. Поехали на Лубянку. Там и встретили этого
винтового. "Чего это я мозги ебу? У меня ж
сегодня день рожденья! Поехали ко мне водку пить!".
Сколько я знал винтовых варщиков, все они были
гуру. Этот тоже был гуру. Есть, действительно, в винте что-то такое
(неопределенное покачивание кистью руки). Что-то он приоткрывает. Вот гердос нет, это не то. А винт – был лох лохом, а тут вдруг
начал что-то понимать. И этот тоже – плеер показывает: "Вот, был сломан –
починил. Я, – говорит, – раньше ни в чем таком не разбирался, а теперь, вот,
научился". И действительно, работает плеер. Прикинь? А под винтом, точно,
врубаться начинаешь – этот проводок сюда, это здесь должно быть – ага. Видимо
тоже раньше обычным лохом был, а от винта гуру стал.
А! И бомж же у него жил, он к себе бомжа
вписал и на винт посадил. Бомж по ночам бутылки собирал
и магнитолы из автомобилей воровал. А этот винтовой их потом водителям тачек,
которые кидал, впаривал. За то, что их кидал.
Девиз у него такой был. "Одно сегодня
стоит двух завтра". Все время он делами какими-то занимался – на Лубянке
той же, кстати. Возвращается – деньги пересчитывает, пачка еще такая толстая,
кого-то вроде нас нашел, видать, но побогаче. Потом он
еще проститутку купил, проститутку эту тоже в машину посадил, сидим в ней –
тесно, он снова куда-то ушел, возвращается – проститутку эту выгнал: "А, ди отсюда".
Бандиты к нему потом какие-то пришли, двое,
тоже на винте, с девочкой маленькой совсем, лет 15, типа неформалка.
Одного на сентиментальность пробило. "Никогда не думал, что этой гадостью
травиться буду".
На окне у него всегда одеяло висело и свет горел. И днем и ночью. А жил на первом этаже.
На тачке всегда к самому подъезду подъезжал. Выглянет из-за своего одеяла:
"Стоит еще? Ну стой, стой".
И уже на третий день поехали мы в очередной
раз этот плеер, который он починил, продавать, он как раз его начал водителю впаривать, а я на кумарах,
винт-то он варил, видать, не старался, грязный, я водителю говорю: "Вот, у
метро останови. Ты, – говорю приятелю, – как хочешь, а я поеду"…
Да, интересно, жив он еще или нет. ТАК долго не живут. Убили уж его, наверное.
Нельзя так.
В общем, вылезли мы. Тот говорит: "Ну,
заходите в гости". Мы говорим: "Зайдем как-нибудь". И в метро. И
к знакомой. А там – аптечка бабушкина. И муж ее там же сидел. Мне плохо, он
пристает, тоже че-то хочет, мы ему: "Ди на х". Мне она только
потом сказала, что это он хозяин и квартиры, и аптечки. Ну ладно. Вмазался я, наутро просыпаюсь – эх! – как огурчик. Можно и в Питер.
И с утреца прям
поехали.
День рождения
Как-то раз сильно удолбался
я марихуаной.
То есть буквально одну затяжечку
сделал и улетел. Вообще-то так бывает, но очень редко, можно сказать, в
исключительных случаях, и все-таки обычно в случаях с гашишом.
Но никак не от травы.
Глупая девушка, через которую мне это
удовольствие досталось, говорила, что пятки на одного человека будет мало. А
ведь она травой торгует вообще-то! Ну не этой, этой она так отсыпала, но все
же. То ли уже докурилась до профессиональной непригодности, то ли это она
пошутила так (что даже своеобразным чувством юмора не назовешь).
Правда, я еще с похмелья был, но очень вовремя
сообразил, что вторую затяжку делать не следует и этим
потом хвастался.
– Представляю, – говорил я КК, который как раз
тогда случился у меня в гостях, – если бы я вторую сделал. Мне и сейчас-то куда
как хорошо, а тут вообще, наверное, блевать бы начал.
Я вообще-то никогда не блевал с травы.
КК в этот момент занимался переписыванием
кассет и не расслышал:
– Я? Да, блевал я
как-то от травы. В трамвае. Ехал на день рожденья. Причем на
день рожденья к Т*** (Т*** – знакомый и земляк КК. Я
тоже его знаю).
Меня это страшно развеселило.
– Слушай, а, ужас
какой, – говорил я, – ее, случайно, опием не обогатили? У меня аж какие-то галлюцинации пошли, воздух, как над асфальтом в
жаркую погоду вибрирует.
Перед тем, как я покурил, мы с КК долго эту
траву разглядывали и внюхивались в нее.
– Очень странная трава, – раздумчиво говорил
КК, – самое странное в ней, что она не пахнет. Цвет у нее такой коричневатый,
как у восточной травы, но восточная трава очень душистая, а эта – нет. А, вот
что это может быть. Это, я так думаю, оранжерейная трава – запаха совсем нет.
– Знаешь, – говорил я потом, уже хапнув, – у меня как раз такое было, когда я чуть не блеванул от травы, когда отведал тувинской баночки, –
слушай! – так это изначально от того же отличного протезиста, друга М, трава,
что и та тувинская баночка!
(Тувинская баночка: паровоз
тувинской травы выдувается на дно банки.
Банка холодная, дым остается на дне и охлаждается. Сразу же
туда вставляется свернутая из бумаги трубочка, через нее вдыхаешь, даже
"выпиваешь", как выразился М, этот дым, и…)
– Да, она действительно очень похожа на восточную, – отвечал КК, все еще находясь в роли эксперта, –
но запаха нет. И судя по тому, что ты описываешь, это похоже на траву, которую
моему знакомому одному из Амстердама привозили, оранжерейную. Там они
действительно изголяются. Разные сорта, разный
эффект. Ежегодный конкурс у них там проводится на лучший сорт. Она у них там
даже разных цветов бывает – прикинь? Бывает коричневая.
Бывает желтая. А бывает – как твоя футболка. (Моя
футболка цвета морской волны – я представил траву цвета
морской волны и очень меня это позабавило).
– Интересно, если есть возможность так подкрашивать,
почему они табак не делают разных цветов, а только марихуану? – вдруг
затрепетала во мне рекламная жилка. – Это же было бы круто, – скажем, зеленый
табак в сигаретах.
– Зачем? И к тому же сложно слишком: табак на
полях растет, его комбайном косят, а трава – в оранжерее, ее ручонками
собирают.
– Ну и что? Там же ее не каждую отдельно
обрабатывают.
– Нет. Там прямо в оранжерее она растет, а
чтобы табак этот покрасить, нужно краску, не знаю, на самолете распрыскивать.
Я пришел в полное замешательство.
– Как?! Ее, что, краской красят?!
– Да нет, конечно.
Разговор ненадолго прервался. Но мне хотелось
общаться, и я сказал:
– Да, интересно: в трамвае. На день рожденья.
Да еще и день рождения Т***. А как это ты так успел
заранее?
– Да это уж темно было, вечер. А до этого с
одним приятелем встречался. И там так получилось, что еще один должен был
подойти, а его все нет и нет, нет и нет.
Я только на стрелу пришел, приятель сразу и
говорит: "Ну, давай, давай куранем!" – у
него уже забито было. Я, конечно, не против. Куранули, а это трава такая, она как-то не сразу цепляет, а
минут, наверное, через десять. Этого кренделя все нет – он, оказывается, нас на
другой стороне дороги ждал, даже, наверное, раньше меня прибыл.
Приятель говорит: "Давай еще, что
ли?" Ну, трава не моя, мне не жалко – пожалуйста, давай еще.
Он забил – вот такую казбечину, и такую еще, знаешь, основательную! Курим ее,
курим, а она все не кончается, мы уже выглядываем, не идет ли этот, нет, нету. Потом уже его нашли на другой стороне. Там ларьки,
люди, машины, его отсюда не было видно.
И поехал я еще через некоторое время, как раз
на этом самом трамвае, на день рожденья к Т***.
А там, представляешь, кто-то слух пустил, что
я должен травы привезти!
И я такой вхожу, чуть ли не вносят меня, то
есть я сам себя еле донес: "Травы нет (изображая это, КК делает
помертвелое лицо). Пейте, ребята, водку. Нет, я сам не буду". Потом себя в
зеркало рассматривал: да, ТАКИМ я еще не был. Глазенки красные-красные, вообще никакой!
Еще интересно, что это была полная
неожиданность – обычно чувствуешь, что будешь блевать,
а тут я еще в таком состоянии непонятном – то ли мне очень хорошо, то ли мне
очень плохо, иду так плавно, потом в трамвай этот сел – и вдруг начинаю
блевать. Пассажиры удивились. Ну, тут как раз остановка – двери открываются, я
вышел и понес себя быстрее куда-нибудь подальше.
А! У Т*** же на этом дне рождении как раз еще до кучи приступ эпилепсии
случился. А он еще нож схватил, и давай торт резать, а сам: "Ы-и-и-и", рука дергается, вид нелепый, кошмар!
Торт такой стал, неказистый совсем, а всем уже
по хуй, все уже перепились, только я сижу и на все
это смотрю глазенками красными. И тут как раз татарчонок этот, который слух и
пустил, что я должен травы привезти. Он тоже на этот день рожденья приехал, даже
раньше меня.
Он-то как раз нас и ждал через дорогу.
Мы же тогда, в принципе, вдвоем должны были
встретиться, дела всякие обсудить, приятель мой говорит: "Давай
встретимся, покурим, дела обсудим, у меня трава есть". Мы так иногда
делали. И этот татарчонок с нами тоже увязался, очень ему тоже хотелось травы
покурить.
Этот второй косяк – казбечину
– уже курим, курим, выглядываем: ну где же он, где же, может, ему хоть что-то
перепадет – куда там! И только мы его докурили, тут как раз до меня первый
косяк дошел. Бум!
Эта трава, она тоже такая странная была, он ее
у азербайджанцев брал, которые ей вообще-то не торговали. Он с ними как-то
через ментов был знаком, через своего отца. И у них
ее покупал.
И вот у нее как раз такой эффект был…
А! С ним же как раз история
произошла: взял он этой травы, домой поднялся, покурил, и ничего, вообще
ничего. Что такое, думает, поехал вниз – разбираться с ними.
Пока в лифте ехал, его угандошило.
Он подумал, короче, что лифт застрял. Когда потом наконец вышел, думает, нет, домой подниматься буду
пешком. И тут он понял, что его наебали вторично. Он
поднимается, а лестница не кончается, пролеты лестничные все идут и идут
(круговое движение рукой).
Приятель мой. До сих пор где-то небо коптит.
– Нет, – сказал я после паузы, – все-таки если бы возможно было табак разных цветов делать,
французы какие-нибудь непременно бы его для рекламы сделали. Они же извращенцы.
КК согласился:
– Эти догадаются. Догадались же они напиток
такой делать, представляешь, пиво с лимонадом.
– Да мало того, их пиво вообще пивом не
считается такими пивоваренными странами – в Германиия,
Чехии, Англии еще. У них там во Франции само пиво даже бывает со вкусами
разными – клубники, вишни.
– Да, я в Белоруссии пиво пил со вкусом кофе.
"Сябры" называлось. И эти "Сябры" на этикетке.
– Ты рассказывал. Засветились ребята на
хорошем пивке. А у французов оно еще и разных цветов бывает – красное там,
зеленое.
– Что с них, с французов, взять: пидоры и хуесосы.
– Точно.
2001