Без диалогов.
Солнце влетает в окно из
открытой форточки. Выпадают лучи. Это пыль. Летит, как крошечные птицы или,
скажем, комары. Пушинка полетела - тополь. Одуванчики.
У соседа всегда есть все. А я
имею только головную боль, копытами разбивающую мне виски. Буль-буль-буль
- поют лошадки. Им-то хорошо стучать мне в затылок. Надо вылечиться, и я иду к
соседу попросить.
Он хороший, он сделает все,
как надо, как правильно. Я стучу в стекло балкона соседа, перелезши через
перегородку, отделяющую наши квартиры. Соседа нет, ну и не надо. А пуха между
тем становится все больше, гуще. Это приятно.
Ветер шевелит волосы. А в
ноздри набивается тополиный пух, я открываю рот. Пух летит, падает на глаза,
набивается под ресницы, Мягкий. Так бы и ... Я перелезаю обратно,
поддерживаемый пухом, и сажусь под теплые вечерние лучи солнца на блестящий
паркет. Вспоминаю, что боюсь чего-то не успеть, не закончить, а ведь еще ничего
не начинал. Наверное, это и есть причина лошадок. Но мысль уходит, отпускает, и
копыта стучат все тише.
Другой сосед живет в комнате.
Сейчас он спит. Для него, наверное, это поздний час. Его глаза подобраны под
цвет рубашки, и они отличаются от цветов в моих горшках и от моих цветных рук.
И зачем мне все это надо?
У меня живут пять девочек и
соседи. Соседей я люблю, и они меня очень любят, но мы с ними не ладим. Это
очень плохо. Но вместе с тем очень хорошо, ведь, если бы соседи не скандалили с
нами, мы могли бы распуститься, безобразнее себя вести, и они рискуют тем же,
впрочем, хуже себя вести, чем они сейчас, видимо, невозможно. Соседи пристают к
пяти моим девочкам и мешают устраивать ветер в квартире.
Они называют его мерзким
словом "сквозняк". Они никогда не поймут, что сквозняк не может
шевелить волосы и нести столько прекрасного пуха. Только ветер может заставить
закрыть глаза, и улыбнуться, и улыбаться.
Я говорю: "Да. Это
сквозняк. Да. Это устроил я." Мы плачем,
ссоримся, дело доходит до драк, со слюнями по всему телу и высосанными
барабанными перепонками, похожими на кусочки крыльев стрекозы.
Солнце прячется за соседний
дом. Увы. Придется теперь ждать, когда появятся на небе звезды. Нужно
сосредоточиться и быть очень внимательным.
Встречать рассвет у нас
принято!
Закатом любоваться - бывает!
Смотреть на последнюю звезду
- Венеру - нормально. Любой дурак знает название
последней звезды Венеры! А знает ли кто имя первой звезды!!??
Нет!
И соседи мои не знают, и
девочки не знают. Я сам не знаю. И знать не хочу, чтобы никому не проболтаться.
Да. Вы знаете, почему ни одному человеку не дано знать ни о чем, стоящем,
действительно стоящем внимания? Ни об одной приличной вещи? Ничего о настоящем
мире? Потому что глуп человек, слаб человек - узнает тайну
да и разболтает первому встречному, или же лучшему другу, да просто не
сдержится и вслух произнесет, а то и напишет -
не важно - и все узнают, и найдется уж какой-нибудь, ничего не поймет, а
использует для себя, а суть в том, что самым главным нельзя пользоваться! Сразу
все нарушится. Уж во всяком случае от болтуна ничего
не останется - так зачем после этого доверять знание, которое самого погубит?
Как зовут первую звезду -
слишком, чтобы я удостоился позора поведать это миру. Чем меньше мы будем знать
имен, слов, тем менее точны будут наши мысли, тем
сильнее нас это сделает. Так выразился бы идеалист.
Я так и не знаю, где
появляется первая звезда, потому что никогда не застаю ее появление, всегда
вижу сразу несколько, а предложить кому-нибудь из девочек или, тем более, из
соседей помогать мне нельзя - это сразу уронило бы мой авторитет.
Сегодня я жду гостей. Не
каких-нибудь, а очень важных. Это мои будущие начальники. Это строгие и веселые
люди. Командиры. Красавцы. Усачи. Бородачи. У них очень длинные волосы, и в волосах
чуточка тополиного пуха. Глаза. Их глаза - почти бездна, ну, конечно, не
совсем, однако ...
У меня очень много денег, но угощать мне
гостей нечем - пока не вернется хотя бы одна из девочек, я не могу выйти из
квартиры - соседи все займут - а еды в хозяйстве нет. Есть маленькие и большие
гвоздики, сломанный игрушечный телефон, паркет и несколько солнечных лучей,
убежавших за дом. А вот питания и, тем более, дурманящих напитков нет. У меня
один выход - пойти на немыслимый моветон: как только придут будущие начальники,
игриво предложить им сходить за выпивкой и закуской и дать денег. Не могу же я
оставить квартиру на гостей, а сам побегу по магазинам. Соседи их легко выгонят.
Ведь они всего лишь гости, и начальники мои, а не моих соседей, да и то -
будущие, а выгнанные - даже и не будущие.
В мои начальники их
рекомендует мой лучший друг.
Я должен оговориться, что у
меня не один лучший друг, лучших друзей у меня не счесть. Но этот - один из
плеяды ненормальных.
Дело в том, что ко мне и особенно к моим девочкам очень тянет ненормальных, я бы
сказал, умственно неполноценных людей. У них разные формы и степени
неполноценности, и они образуют собой широкий пласт малообразованной молодежи.
Дойдя при этом абсолютно до всего своим умом, они как классические самоучки
получили весьма преломленное представление о мире, несколько смещающее его
разнообразные ценности с общепринятых позиций, а главное - обожающих долго,
туманно и тщательно говорить на важные темы, а именно:
1. Кто есть я в этом мире.
2. Что есть этот мир во мне.
3. Мир ли я.
4. Мир или я.
5. Мир и я.
6. Я и мир.
7. Взаимодействие двух частей
мира - маленькой и большой.
и мир в целом по отношению к
своим частям,
и взаимодействие частей мира,
не составляющих вместе весь мир...
Но я вынужден отвлечься от
ожидания гостей и девочек, ибо за окном раздался громкий шепот. Нужно
непременно посмотреть, в чем дело. Здесь примерно шестой-седьмой этаж, и
возникает весьма отвратительное чувство, какое, наверное, испытывают обманутые
вкладчики, а может быть, компьютер, в который попал вирус. Сморю на окно -
никого. Показалось. И все таки там кто-то есть. У меня
нет ни малейшего сомнения. Может быть, я не прав? Скорее всего, это лезет сосед
справа. Но нет. Он слишком для этого благоразумен, он чиновник, а разве
чиновник полезет к соседу через окно, чтобы неприятно поразить его громким
шепотом? Нет. Это серьезный, богатый, зажиточный человек.
Я сражен собственной логикой.
Я больше не обращаю внимания на громкий шепот за окном и снова вспоминаю своего
друга (его зовут Во), который обещал обеспечить меня
начальниками до глубокой старости. В отличие от соседа справа, он, конечно, не
умен, и по праву принадлежит к тому сорту моих друзей, о которых я вспоминал,
пока не столкнулся с известного рода глупыми шуточками. Другие мои лучшие
друзья - впрочем, это не интересно.
Главное сейчас для меня -
чтобы будущие начальники не почувствовали неудобства. Чтобы моя
непринужденность заставила их на секунду - не меньше - поверить, что они
всегда, приходя в
гости, первым делом берут денег у хозяина и небольшую сумку с целью в
качестве магазина.
Думаю, мне это удастся.
Не предлагать же им хлеб с
майонезом и бульонными кубиками, я не жесток, да и моветон получится посильнее.
Есть спасение - хоть одна девочка. Любая из девочек способна
держать оборону против соседей лучше пятидесяти отборных будущих начальников,
будь они лауреатами тысяч стипендий, маститыми наглецами и силачами.
Хочу отметить, что я здесь
тоже гость и всего лишь дальний родственник из деревни. Несмотря на это, мне
удалось серьезно укрепиться, у меня уже половина всех комнат и ванная, и
практически один из балконов. Кроме того, вне сомнений, большая часть прекрасного
холодильника. Уже моя - одна из полок во всех шкафах дома. Это крупно. Даже пара полочек у соседа по балкона и серьезная позиция по
полочкам у соседа справа. Даже одна на пятом этаже, не скрою.
Но вот с веселым, злым
шумом в квартиру ворвались девочки, да
целых три, забрасывают меня смехом и вопросами, трудно ориентироваться в такой
суете, они мне заявляют, что уже никаких начальников я не дождусь
и тем более меня не отпустят в магазин. Я не в силах ничего
противопоставить этому. Моя железная логика рушится под их топотом, боюсь, как
бы снова не появились лошадки.
Думаю, лучшее спасение от них
- быстро лечь в кровать по примеру соседа. Все равно бесполезно искать на небе
первую звезду. Не очень-то и хотелось.
1997